Чуть заметные тени растворяются в шуме дорог,
Предрассветный туман заползает в озябшие души.
Дребезжание губ, пируэты заснеженных ног
Дополняют картину утренней зимней стужи.

Ты идешь на работу, ты бежишь, как испуганный зверь,
Спотыкаясь о ямы, чертыхаясь и кому-то грозя.
Ты теряешь себя, бросив взгляд на закрытую дверь,
Став никчемною пешкой, а ведь ставка была на ферзя.

Ты плюешься словами, сморкаешься в чувства людей.
Выжигает внутри пустота, вновь живешь ты в обмане.
Будто ворон спустился с мохнатых, поблекших ветвей,
Забродила любовь, перекисшая в темном чулане…

Ты - обычный герой...

Ты – обычный герой, подчиняющий мышь,
И не стар, и не юн, и не сер, и не рыж,
В чем-то даже бесчестен и даже бесстыж
На компьютерном поле сражений.

Ты берешь в руки нож и несешься вперед,
Ты кричишь, как безумный. Слюной брызжет рот,
Монитор истекает под натиском вод,
И ликует компьютерный гений.

Ты влезаешь в скриптЫ и меняешь их код,
На тебя недовольно шипит рыжий кот,
Увлеченно пьешь чай, превратившийся в лед,
Проливая его по привычке.

Убиваешь врага, не щадя, наповал!
Наполняется светом украшенный зал,
И вручает награду знакомый капрал,
И алеют сержантские лычки.

Онемевшее тело расправишь сперва,
Вспомнишь годы, былое, и тОт бой, у рва,
Бросишь взгляд на часы: без пятнадцати два,
Завтра рано вставать на работу.

Как ты можешь уйти? Там в разгаре война,
Как герой, распростишься с остатками сна,
Почернеют ладони и с ними луна,
Взяв прощальную черную ноту.

Зло сжимаешь приклад, пред глазами туман,
В голове вызревает тактический план,
Корка хлеба, воды виртуальной стакан –
Весь паек твой, сержант, на сегодня.

И устала рука, и устал монитор,
Ты крадешься на кухню, бесшумно, как вор,
На тебя смотрит кот, не мигая, в упор,
По-пушистому рыжеподобно.

Ты кидаешь, не глядя, кусок колбасы,
Слышен хруст в темноте да белеют усы,
Никуда не уйти от голодной лисы,
Охраняющей подступы к кухне.

Вновь энергия «сто», ты стрелою назад,
Держит фланги израненный горный отряд,
Резко жмешь на курок – впопыхах, невпопад,
Но сражение вскоре затухнет.

Бьешь по кнопкам, пугая людей за стеной,
Искалеченный, мчится воскресший герой
По дороге заснеженной, скользкой, кривой
Вновь навстречу великим победам.

Так прошел еще год, та чужая война
Исказила твой мир, ты сошел вдруг с ума,
Ты случайно напился хмельного вина,
Что зовется компьютерным бредом

Сковородочный этюд

Если встала тихо, робко
Перед Вами сковородка
С предложением почистить
Тело жирное, бока,
То, схватив ее в охапку
И стращая (для порядку),
В мойку силой затащите,
Окунув наверняка.

Там бока протрите щеткой,
Пухлой губкой. Пусть чесотка
Не пугает сковородку,
Возлежащую вверх дном.
Расскажите о почине,
Вам положенном по чину,
Наводить порядок в доме,
Чтобы было чисто в нем.

То в пучину вод макая,
То струёю омывая,
Эту жирную злодейку
Искупайте в той глуши.
Чтобы знала, как грязниться,
Это хитрая девица
С толстой попой, длинной ручкой
И горячностью души.

Да, она повинна в разном:
В бутерброде безобразном,
Чье колбасное величье
Можно выдать за шута;
И котлеты подгорели,
Макароны в черном теле,
Столько доблестных продуктов
Погубила дева та.

Пусть теперь лежит на полке –
От нее не будет толку,
На парУ готовить можно,
Не нужна сковорода.
Но поверьте, коль на стуле
Тостер, чайник и кастрюли
Как ненужные пылятся,
То жениться Вам пора!!

Живительный колодец

На сотни домов одинокий колодец,
Чьи руки изранены, ноги в грязИ,
Чей стан в белых струпьях – безвольный уродец,
Что плачет от столь неприветной стезИ.

Лишь ведра с водою касаются тела,
Столь грубо, с насмешкой, пройдя по бокам.
Неведомо ведрам, в невежестве смелым:
Колодец живой, для воды это храм.

А кто-то порочный презреньем отвадит
Богатства несметные капли морской.
Нахмурится небо, ушедший в ночь прадед
Нахмурится с небом, пролившись слезой.

Наполнятся поры колодца седого,
Вода пробежит по усталым ногам.
И путник небесный, сойдя за земного,
Вновь силой живой окропит этот храм.

Сражен. Предательски убит
Тобой боец рыжеволосый.
Он жертвой пал, сыграв гамбит,
Приняв удар судьбы раскосой.

Он полз вперед, Был близок дом,
Очаг любви хранящий верно.
Какой чудовищный излом
Обычной жизни в час вечерний.

А дома, может, дети ждут,
Жена безмолвствует в печали.
Ты был жесток, коварен, лют,
И руки в миг тот не дрожали!

Не нюхать больше ему роз,
Не пить вина, не жить в стакане...
В твоих руках был дихлофос,
А эта песнь о таракане...

Безлик мой профиль...

Безлик мой профиль, сер, как тень,
И робок столь же, и печален.
Отвергнув иллюзорный плен,
Анфас немыслим и случаен.

На водной глади отражен
В полчеловека я, гордыня
Очертит профилем наклон
В безвестье выросшего сына.

Коль смотришь сбоку, сердца нет,
Оно сокрыто и безмолвно.
Кому-то зрим чужой портрет,
Что впопыхах срисован словно.

Не терпит профиль узких плеч.
Штрихами волосы небрежно
Отобразит, спеша отсечь
Изъяны той фигуры, прежней.

Лица овал неведом мне.
Так трепет губ, знать, в одночасье
И боль в негаснущем огне,
И страх на подступах ко счастью…